Время решений - Страница 2

Однако видеть в Арни, перед которым она всегда испытывала благоговейный ужас, лишь спасение — Фейс приходилось через силу. Он был слишком властным — просто приказал ей выйти за него замуж, когда увидел, что ей некуда больше деться. И сейчас она могла испытывать по отношению к нему лишь благодарность, смешанную со страхом. Оставалось сделать последний шаг.

Судорожно сглотнув, Фейс попыталась изобразить на лице беспечную улыбку. Арни улыбнулся ей в ответ, однако это не утешило девушку — она тут же решила, что только ради нее он сделал предельно хорошую мину при той пренеприятной игре, которая им предстояла.

Шепот в зале стих.

— Возлюбленные братья и сестры, мы собрались здесь, перед лицом Господа… — забормотал преподобный Теренций Перегрин.

Дедушка Фейс громко прочистил горло, и на мгновение внучке показалось, что он хочет передать ее жениху еще до завершения церемонии.

Преподобный Теренций, покачав головой, продолжал:

— …соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака… этот священный союз… если кто-то из вас может сообщить что-то, что делает этот союз невозможным… — Слова, ради которых и устраивают церемонии бракосочетания, неостановимо лились из уст преподобного. Невеста и жених стояли, уставившись прямо перед собой, словно никого и ничего не замечали.

Впрочем, это было не совсем верно. Фейс слишком ясно ощущала присутствие Арни. Да и как иначе? Малейшее движение его тела напоминало ей, где она проведет сегодняшнюю ночь. И ее собственная плоть инстинктивно отзывалась, что можно было списать отчасти на возбуждение, несмотря на неподдельный ужас, владевший девушкой: все эти годы, что они провели рядом, взрослея, она и мечтать не смела об Арни как о возлюбленном. Он был слишком властен, слишком уверен в собственном умении управлять всем вокруг. А временами, когда она нарушала его правила, он командовал и ею.

— Согласен ли ты, Арни О'Грэди, взять эту женщину себе в жены и быть верным лишь ей, пока вы оба живы?

— Да. — Глубокий, сильный голос Арни, прозвенев в наступившей тишине, вызвал шепот одобрения.

— Согласна ли ты, Фейс Хайленд, взять этого мужчину себе в мужья, дабы жить вместе по воле Божьей, в священных узах брака?

— Нет! — прокричал голос из угла церкви. — Не будет она жить с ним! Фейс, остановись, не делай этого.

Паства сделала единый вдох и погрузилась в недоуменное молчание, наблюдая, как молодой человек, одетый в черную кожаную куртку и с мотоциклетным шлемом под мышкой, бежал по проходу. Схватив невесту за руку, он отчаянно выкрикнул:

— Фейс, ты не можешь выйти замуж за него! Только за меня!

— Слава Богу, не на белом коне. И без меча, — протянул Арни. Его лицо окаменело, но он казался поразительно спокойным. Невеста ничего не сказала. Силы покинули ее, сердце прыгало в груди, и она не была уверена, что устоит на ногах.

— Фейс, — воскликнул парень, — ответь же мне!

— Она не в состоянии, — холодно произнес Арни. — Из-за твоего прямо-таки своевременного появления она лишилась дара речи.

— Нет, — подала голос Фейс, — я… я могу говорить.

— Хорошо, — сказал Арни. — В таком случае, пока ты не моя жена, боюсь, тебе придется принять решение. Надо на ком-то все же остановиться. Стыдно отменять такую великолепную церемонию.

— Но… — Фейс закусила губу, вонзила ногти в ладони.

Говорить-то она способна, но что же сказать? Если бы Роберт появился на несколько секунд позднее, она стала бы женой Арни. На благо, а может, и во зло. Но теперь у нее появился выход. О'Грэди предложил ей самой принять решение. И хотя ему вряд ли понравится, если она оставит его прямо здесь, на глазах у всего городка, ей было до боли ясно, что он женится на ней лишь потому, что считает это своим долгом. Его всегда отличало обостренное чувство долга…

— Арни, — наконец выдавила она, — тебе ведь все равно, выйду я за тебя замуж или нет? Так?

Фейс всматривалась в синие, как лунная ночь, глаза, которые всегда видели ее насквозь, ища в них намек на нежность, на то, что это не так. Но вместо ответа он вдруг улыбнулся той самой неизменной улыбкой — кривая и злорадная насмешка над самим собой! — в юности вызывавшей у нее страстное желание обнять его. Но сейчас она бы не осмелилась…

— Конечно, мне не все равно, — ответил он. — Женитьба, особенно на тебе, — не тот поступок, который я позволил бы себе совершить по ошибке. Но, в конце концов, этот юный рыцарь — отец ребенка, которому я собирался дать свое имя. — Окинув уничижительным жестким взглядом коренастую фигуру пришельца, он резко спросил: — Отчего же ты так внезапно передумал?

— Я люблю ее. — Вид у Роберта был испуганный, но искренний, и он мелодраматично прижал руку к сердцу.

— Понятно, — буркнул Арни, вперив брезгливый взор в соперника. — Похоже, ты пришел в себя. — Он обернулся к Фейс: — Ну, теперь, коли уж им овладело такое непоколебимое намерение, не вижу причин, почему бы ему не позаботиться о тебе. Это его право и безусловно его ответственность — даже если «невеста согласилась, а рыцарь припоздал». — Подняв руку, он коснулся ее подбородка. — Но будь я проклят, Фейс, если приму решение за тебя. На сей раз, милая, решай сама.

Фейс безмолвно уставилась на насмешливого, уверенного в себе мужчину, который только что подтвердил свою готовность передать ее другому. Глаза его были полуприкрыты веками, но ей и не надо было их видеть: она прекрасно понимала, что Арни никогда не рвался стать ее супругом. Он был суровым человеком, с годами стал еще неприступнее, но был готов взять на себя заботу о женщине, которую, очевидно, по-прежнему считал бездумным капризным ребенком.